И. Ф. Шаляпина. Мой отец и художники

Познакомившись с рукописью этой книги, мне захотелось поделиться с ее будущими читателями некоторыми мыслями и личными воспоминаниями.

Художники сыграли значительную роль в творческой биографии моего отца. Им посвящено немало прекрасных страниц в его мемуарах. С другой стороны, портреты Федора Ивановича, написанные Серовым, Коровиным, Кустодиевым и Головиным, вошли в золотой фонд отечественного искусства.

Наш дом в Москве на бывшем Новинском бульваре (ныне ул. Чайковского, 25) был, что называется, гостеприимным домом, и двери его были широко раскрыты для людей искусства — художников, писателей, музыкантов, артистов. Здесь бывали Серов и К. Коровин, Горький и Телешов, Рахманинов и Кусевицкий, Мамонт Дальский, Москвин, Качалов. Приходило к нам много людей и других профессий, но в моей памяти особенно запечатлелись художники.

Серов и Коровин были ближайшими друзьями моего отца, еще со времени их работы в Русской частной опере С. И. Мамонтова, совместно с братьями Васнецовыми, Поленовым, Левитаном, Врубелем. Неоднократно встречался он и с И. Е. Репиным, навещал живописца в его имении «Пенаты». Отец был близок с П. Трубецким, С. Коненковым и многими другими. Вот в каком созвездии художников развивался и формировался вкус Федора Ивановича. И где бы отец ни встречался с живописцами и скульпторами — в театральных ли мастерских, или где-либо на отдыхе, он всегда жадно присматривался к ним, к их манере писать, рисовать и даже рассказывать.

Внешне хмурый и сдержанный, Серов был в сущности очень веселым и остроумным человеком и так же четко, как рисовал, умел воспроизводить в своих рассказах двумя-тремя скупыми, но точными жестами или интонациями целые образы.

Коровин же, наоборот, был речист, темпераментно и живо рассказывал о различных случаях из своей богатой впечатлениями жизни. Его яркая, пронизанная светом живопись лучше всего характеризует его сущность. И вот, если внимательно проследить манеру Шаляпина гримироваться (а гримировался он всегда сам), то с предельной ясностью можно увидеть, что четкость рисунка взята им у Серова, а живописность у К. Коровина.

Федор Иванович умел замечательно носить театральный костюм, драпировать плащ. Внося в каждый костюм изменения, он везде добивался сильного художественного эффекта. У Шаляпина были живописны не только облачение царя Бориса в опере Мусоргского «Борис Годунов» или одежды Олоферна в опере «Юдифь» Серова, но и лохмотья мельника в «Русалке» Даргомыжского и армяк Сусанина в опере «Иван Сусанин» Глинки.

Да, безусловно, как говорил отец, живопись в его творческой биографии занимала первейшее место!

Всех своих друзей-художников Федор Иванович глубоко чтил, любил и пронес эти чувства через всю жизнь.

Существует версия о том, что Серов, поссорившись с Федором Ивановичем, так и не помирился. Но если между ними и было расхождение, то оно длилось недолго. Дружба их не померкла, и они остались верны друг другу до самого конца.

Всегда внимательно и любовно отец относился к К. Коровину, которого считал талантливейшим художником и обновителем русской сценической живописи. И когда в Париже в тридцатых годах образовалась «Русская опера», он настоял на том, чтобы главным декоратором был приглашен его друг.

Мне еще хочется упомянуть о художнике и большом знатоке искусства Илье Семеновиче Остроухове. К нему отец относился особо, как к «старшему», и очень считался с его мнением. Отец часто навещал Илью Семеновича в его особняке в Трубниковском переулке, где помещалась изумительная коллекция произведений крупнейших мастеров русской живописи: Врубеля, Левитана, Серова, Коровина и многих других. За стаканом чая велись долгие беседы. Иногда отец приносил с собой какие-либо рисунки или этюды художников и внимательно выслушивал суждения о них Ильи Семеновича.

Приятелем отца был художник В. Н. Мешков. Их роднило не только искусство, но и происхождение: оба вышли из крестьянской среды. Василий Никитич с огромной любовью относился к отцу и не раз рисовал его. Незадолго до своей смерти он задумал выполнить портрет отца во весь рост: «По памяти, — как он говорил. — Я ведь так хорошо вижу Федора; его всегда и много раз надо писать». Но Василий Никитич умер, не успев воплотить своей мечты.

Многие художники дарили Федору Ивановичу свои произведения. В нашей семье сохранилась картина Васнецова «Воины Апокалипсиса», этюд Нестерова «Абрамцево», преподнесенный отцу в 1902 г., венецианский пейзаж Поленова и «Весна» Остроухова с надписью: «Дорогому Ф. И. Шаляпину от искренне любящего И. Остроухова 1921 г.». Такие же посвящения имеются и на других полотнах.

Огромная требовательность моего отца к себе породила в нем излишнюю скромность. Он считал, что, несмотря на его большое стремление к овладению живописью и рисунком, он «надлежащего таланта к этому не получил». Вряд ли можно с этим согласиться, зная его зарисовки и наброски, а также бюст-автопортрет.

Конечно, он и не думал конкурировать с такими своими друзьями, как Серов или Коровин, но, безусловно, из него мог бы выйти незаурядный художник.

Отец любил нам, детям, делать различные подарки, но самыми ценными из них я считаю два. Однажды он купил на фарфоровом заводе чудесные белые чашки, нарисовал на каждой автопортрет и подарил эти чашки нам. В другой раз он заказал отлить из золота по сделанному им профильному автопортрету брелоки и также подарил их детям. На моем вырезана надпись: «Арине — папа Ф. Шаляпин». Эти сувениры я свято берегу.

Способности к рисованию унаследовали от отца два моих брата — Борис и Федор и сестра Лидия. Написаний ею портрет Федора Ивановича в роли Олоферна свидетельствует о том, что она была очень одарена, но страсть к драматическому театру одержала верх. Федор прекрасно делал миниатюрные макеты, но только у Бориса живопись оказалась настоящим призванием. К великой радости отца, он избрал путь художника и оправдал надежды Федора Ивановича. Учиться Борис начал в 1919 г. Сначала у художника Шухаева в Петрограде, затем в 1923 г. поступил во Вхутемас, где его педагогами были Архипов и Кардовский. В 19З4 г. на Парижской выставке ему была присуждена большая золотая медаль. В настоящее время Борис Шаляпин признанный живописец-портретист.

Многие работы, выполненные Борисом Шаляпиным, широко известны; это портреты пианиста и композитора С. Рахманинова (один из них подарен Московской консерватории), дирижеров А. Тосканини, С. Кусевицкого, скрипача Я. Хейфеца, художника К. Коровина, скульпторов П. Трубецкого, С. Коненкова, балерины Г. Улановой. Им создан один из лучших портретов Теодора Драйзера и портреты многих других видных деятелей искусства.

Надо сказать, что Борис Федорович увековечил Ф. И. Шаляпина во множестве рисунков и портретов, написанных маслом. В этом его большая заслуга перед памятью отца, который до последних дней своей жизни пристально следил за развитием творчества сына.

Несколько слов и о самой книге. В ней вдумчиво и серьезно раскрыто воздействие изобразительного искусства на творчество Федора Ивановича. Анализируя на первый взгляд как бы случайные рисунки Шаляпина, автор показывает его кропотливую и пристальную работу над гримом, над выявлением не только внешних, но и внутренних качеств изображаемых им персонажей.

Мне кажется, что интересный труд ленинградского искусствоведа А. Г. Раскина вносит много нового в изучение творческой биографии Федора Ивановича Шаляпина.