В планах Ж. Н. Делиля Россия занимала особое место, так как на ее территории проходила большая часть восточного района зоны видимости явления. Поэтому Петербургская Академия наук одна из первых и получила приглашение участвовать в наблюдениях прохождения Венеры по диску Солнца в 1761 г. Конференц-секретарь Г. Ф. Миллер от имени Академии ответил согласием. Тогда ему было послано «Обращение» Делиля с подробными инструкциями для русских наблюдателей1.

Сообщение Миллера о том, что Россия готова участвовать в наблюдениях, но не имеет наблюдателей, весьма огорчило Делиля и было воспринято им, вероятно, как известие о смерти всех своих русских учеников, среди которых было немало искусных наблюдателей, таких как А. Д. Красильников, Н. И. Попов и другие. Мысль о том, что Миллер просто игнорировал их, не пришла Делилю в голову. Это видно из его письма к Г. Ф. Миллеру, написанного 26 июня 1762 г., уже после наблюдений. Делиль писал: «Сделайте мне еще удовольствие, м[илостивый] г[осударь], сообщите в первом же письме Вашем, кто занимается астрономией в Вашей Академии, иностранцы или национальные ученые? ... В отношении русских, которые у меня учились, кажется, Красильников умер, я ничего не слышал ни о Попове, ни о Четверикове; что сталось с теми, кто был послан в Сибирь далее Тобольска для наблюдений прохождения Венеры по Солнцу в прошлом году, и что они сделали по части астрономии и географии?»2

Для проведения наблюдений в Сибири Делиль предложил послать туда французского наблюдателя аббата Ж. Шаппа д Отероша, направив его в Тобольск, долготу которого Делиль сам определил в 1740 г. во время своей неудачной экспедиции для наблюдений прохождения Меркурия по диску Солнца.

Однако сообщение о том, что Парижская Академия посылает в Сибирь своего наблюдателя, показалась президенту Разумовскому весьма предосудительным для Петербургской Академии. Поэтому он с радостью поддержал предложение профессора физики Ф. У. Т. Эпинуса послать его адъюнкта С. Я. Румовского в качестве наблюдателя.

23 октября 1760 г. К. Г. Разумовский распорядился о снаряжении специальной экспедиции. «Из записок Французской королевской Академии наук, — писал он в Академию, — усмотрел я, что приготовления начаты делать их астрономами немалые к наблюдению знатного на небе явления, то есть прохождения планеты Венеры мимо Солнца, которое прежде 120 лет, как астрономы уверяют, в Англии впервые и случайно было усмотрено, а ныне будущего 1761 года майя 26 числа наблюдено быть может... Но дабы сие предприятие столь же бесплодно не учинилось как в 1740 году г-ном Делилом при прохождении планеты Меркурия мимо Солнца, — писал далее Разумовский, — то весьма бы нехудо было две таковых экспедиции в Сибирь отправить, то есть одну в Тобольск, а другую в другое Сибирское место...»3.

Этим документом открывается пухлое «Дело об отправке экспедиций в Сибирь для наблюдений прохождения Венеры 26 мая 1761 г.», охватившее период с 23 октября 1760 г. по 4 июля 1762 г. и занявшее 280 листов4.

Итак, первым участником предстоящей экспедиции был назван адъюнкт Румовский. Правда, ранее он не занимался астрономией специально и даже не проявил склонности к наблюдениям или каким-либо практическим приложениям этой науки, но уже зарекомендовал себя как способный математик, проходивший обучение в Берлине у самого Л. Эйлера. К тому же Румовский сумел установить хорошие отношения с всесильной Академической канцелярией, теперь возглавляемой зятем Шумахера И. К. Таубертом, который был весьма дружен с Эпинусом.

Подыскивая другого наблюдателя для участия в сибирской экспедиции, руководство Петербургской Академии совершенно игнорировало русских астрономов Н. И. Попова и А. Д. Красильникова, которые обучались у Ж. Н. Делиля и зарекомендовали себя опытными астрономами-наблюдателями. Энергичное вмешательство М. В. Ломоносова восстановило справедливость. Н. И. Попов был отправлен для наблюдений в Сибирь, тогда как в Петербурге эти наблюдения проводили А. Д. Красильников, Н. Г. Курганов, И. А. Браун и М. В. Ломоносов. Правда, в обсерваторию А. Д. Красильников и Н. Г. Курганов попали с большим трудом — лишь после особого приказа свыше Эпинус отдал им находившийся у него ключ от обсерватории. Ломоносов и Браун наблюдали у себя дома. Именно во время этих наблюдений Ломоносов и сделал важнейшее астрофизическое открытие XVIII в. — обнаружил атмосферу на Венере.

В порядке подготовки к экспедиции Н. И. Попов вычислил моменты контактов Венеры и Солнца, а также длительность пребывания планеты на его диске в различных пунктах на территории России, которые были включены в составлявшийся им календарь на 1761 г. Вычисления Попова были сверены с присланной в Петербург картой видимости явления, составленной Делилем. Сохранилось письмо Попова от 17 июня 1760 г., в котором он просил Миллера прислать «планисфер Делилев, на котором всем знатнейшим местам Земли показано время явления Венеры в Солнце на будущий год». Как объяснял далее Попов, это было необходимо ему «для снесения с моим исчислением того же явления в российских городах, которое я сделал в календарь на тот же будущий 1761 год»5.  Как известно, свои варианты расчета моментов видимости прохождения в различных пунктах России делали также Ломоносов и Эпинус [II, 20, т. 4].

Естественно, что сборы экспедиции и ее оснащение необходимыми инструментами в этих условиях также не обошлись без конфликтов и трудностей. 24 января 1761 г. был издан указ Сената об отправке в Сибирь «для примечания важного небесного явления планеты Венеры в Солнце... надворного советника и императорской Санктпетербургской Академии наук члена астрономии профессора Никиты Попова6 да академии ж адъюнкта Степана Румовского, коими объявлен первым профессор Попов»7.  Им были даны два помощника из числа бывших студентов Н. И. Попова — Ф. Охтенский и Е. Павинский, а для починки инструментов — мастер А. И. Колотошин. Конечным пунктом экспедиции Попова был Иркутск, а Румовского — Нерчинск или другой пункт, до которого ему удастся добраться.

Однако инструментов для организации в Сибири двух станций наблюдения в Академии не оказалось. Полный комплект необходимых инструментов, находившийся в распоряжении Эпинуса8,  был передан Румовскому, тогда как для второй экспедиции уже мало что осталось. М. В. Ломоносову и Н. И. Попову пришлось приложить много усилий, чтобы срочно раздобыть недостающее оборудование. Между тем Румовский, конечно, рвался пораньше уехать из Петербурга, поскольку ему предстояла более дальняя дорога, чем Попову. М. В. Ломоносов и Н. И. Попов, зная, что после отправки Румовского Академическая канцелярия вообще не будет предпринимать усилий для отправки экспедиции Попова, делали все возможное, чтобы добиться одновременной отправки обеих экспедиций. И это помогло, поскольку уже и Эпинус и Тауберт начали проявлять активность в поисках недостающего оборудования.

«Из угождения Академии» дворянин Григорий Демидов продал ей свою григорианскую трубу, а «штатский советник» Лобков — свои золотые карманные «часы с секундами»9.  А. Колотошин изготовил термометры и барометры, а также микрометр к купленной у Демидова трубе. Причем распоряжение на изготовление этого микрометра канцелярия дала только после того, как Н. И. Попов пригрозил «оную трубу с микрометром... у оного Румовского себе взять, а ему от себя оную свою новозделанную... трубу на то место отдать.. .»10.

Наконец сборы закончились. Н. И. Попов получил 2 квадранта (в 1,5 и 2,5 фута) с запасными стеклами, двое астрономических часов и секундные карманные часы; григорианскую трубу и 8-футовую трубу; компас, два термометра, два барометра и т. п. Несколько дней ушло на упаковку оборудования, так как путь предстоял далекий и трудный. 13 января 1761 г. в своем рапорте Академии Попов, сообщая о завершении работ по упаковке инструментов, с гордостью писал, что теперь «и самые хлипкие из них и деликатные от самых больших потрясений в дороге безопасны быть могут»11.  Это не были пустые слова. Несмотря на трудности, встретившиеся в дороге, все инструменты Н. И. Попов довез до Иркутска в целости. Всем участникам экспедиции были даны подробные инструкции о предстоящих астрономических наблюдениях. Помимо этого, им поручалось собирать различные растения, минералы, «окамененные вещи», редкпх птиц и «иностранных зверей», а также «платья разных сибирских народов» и другие предметы для пополнения естественнонаучной и этнографической коллекций Кунсткамеры, пострадавших при пожаре 1747 г.12

 

  • 1. «Обращение» Ж. Н. Делиля было приложено к письму его Французского ученика Н. Л. Лакайля от 16 июля 1760 г. (См.: ЦГАДА ф. 199, оп. 2, портфель № 546, ч. 2, № 11, л. 11, 11 об.).
  • 2. ЦГАДА, ф. 199, оп. 2, портфель № 546, ч. 2, № 11, л. 18, 18 об.
  • 3. ЛО ААН, ф. 3, oп. 1, № 809, л. 1, № 1 об.
  • 4. Там же л. 1 — 280.
  • 5. Там же, ф. 21, оп. 3, № 219, л. 1.
  • 6. Чин надворного советника был пожалован Н. И. Попову в связи с участием в экспедиции по ходатайству М. В. Ломоносова.
  • 7. ЛО ААН, ф. 3, oп. 1, № 809, л. 2.
  • 8. После смерти А. Н. Гришова в 1760 г. он был назначен директором обсерватории, продолжая в основном заниматься  физикой.
  • 9. ЛО ААН, ф. 3, oп. 1, № 809, л. 21.
  • 10. Там же, л. 62.
  • 11. Там же, л. 91 об.
  • 12. Там же, л. 33 — 36 об.

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.