Почти все религии обещают будущую жизнь, и, кажется, большинство проповедует определенную мораль в форме кодекса правил поведения. Судьба всех религий однообразна. Не знаю, есть ли в настоящее время хоть одна, которая не переродилась бы в чистейший формализм, сделавшись орудием в руках власти и оказавшись поставленной перед совершенно другой целью сравнительно с первоначальной. Про некоторые религии с христианством во главе можно с уверенностью сказать: вначале они имели возвышенную цель — определенную культуру духа, благодаря которой из отношений между людьми должно было исчезнуть все, что делает жизнь тяжелой и жестокой. Но ничего этого ни одной религии сделать не удалось, — может быть, потому, что они рано смешивались с государственностью и утрачивали первоначальную цель, а вернее, благодаря тому, что они в себе самих несли неувязки, порочное начало, благодаря чему оказались бессильными в деле перевоспитания людей. Христианство являет этому яркий пример.
Давать отвлеченный полный очерк морали высшего типа трудно и бесполезно, так как носители ее в деталях своего склада бесконечно разнообразны. Но можно указать наиболее существенные признаки, которыми непременно должен быть отмечен носитель морали будущего. Мы видели, что такие характеры слагаются при непременном подавлении, а может быть, и окончательном разрушении эгоистической базы. Подавление в разных слоях общества, в разных условиях быта осуществляется различными путями и с различными, в зависимости от наследственного материала, трудностями. Но как бы оно ни произошло, оно должно быть стойким и всегда, а не только в отдельных случаях, поддерживать человека и направлять его поступки. С этим признаком связан другой, как его следствие или развитие, — способность к крайней объективности, способность переключаться на общие интересы при полном исчезновении грани между субъективным и объективным. Ввиду того, что и этот признак должен быть постоянным, может быть, правильнее было бы говорить не о способности, а о состоянии: «состояние крайней объективности» и т. п. Постоянство и прочность этих признаков отличают высшие типы норм поведения от всех прочих, где в отдельных случаях можно найти и самопожертвование, и забвение собственных интересов под влиянием какой-нибудь вспышки или увлечения, после которых все это проходит.
О постоянстве признака лучше всего судить в будничной обстановке, где можно сравнить поступки многих людей, поступки по поводу простых, неважных обстоятельств, не дающих повода ни для увлечения, ни для энтузиазма.
Для иллюстрации сказанного мне хочется привести случай из жизни Ленина, рассказанный О. Б. Лепешинской в ее докладе в Институте экспериментальной биологии в один из дней годовщины смерти В. И. Ленина1. Ленин и Лепешинская ехали по небольшой реке на скверном пароходике, совершая какой-то длинный переезд. Вследствие различных задержек путешествие затянулось, и пищевые припасы на пароходике пришли к концу. Через некоторое время, когда голод успел порядочно усилиться, пароход подошел к пристани, где жители выставили на продажу всякую снедь. Понятно, голодные пассажиры пришли в возбуждение и наперебой бросились к продавцам, но В. И. Ленин пошел не к продавцам, а в гору, к селению, и когда спустя немного вернулся, с ним пришла кучка людей, которые принесли запас продовольствия для всего парохода.
Случай характернейший. Ленину прямо-таки неинтересно было наедаться одному, прежде чем не было обеспечено насыщение других. Если бы он наелся один, предоставив остальным самим заботиться о себе, как поступили бы 99,(9) процента людей, то это настолько противоречило бы всему его складу, что поступить так он никоим образом не мог. Это и есть, думается мне, та любовь к жизни, которая заглушает себялюбие и совершенно уничтожает тяготение к личному бессмертию. Та любовь к жизни, которая побеждает боязнь смерти и таким образом уничтожает предпосылку для самой мысли о личном бессмертии.
Из последнего примера видно, что разнообразие характеров и профессий, относимых к высшему типу, все увеличивается: здесь и безответные батраки, и ученые, и революционеры, и, конечно, при дальнейших поисках к ним пришлось бы присоединить еще и другие профессии, может быть самые неожиданные. Все их объединяет одна черта, в настоящее время еще столь редкая, — победа над эгоистической базой, победа, в огромном большинстве случаев происшедшая без ведома победителя и обусловливающая некоторые другие качества типа, о которых мы уже достаточно говорили.
Большое разнообразие характеров стоит в связи с малочисленностью и разрозненностью представителей высшего типа в настоящее время. Они не образуют целого. Они оказались на различных участках житейского поля и поддались влиянию локальных условий, оказавшись затянутыми делом, с которым основные черты типа не всегда хорошо уживаются. Не они господа жизни, не они ее строят и потому часто даже не могут распознать друг друга; но, не оказывая заметного, явного влияния на жизнь, они представляют золотой запас, который может понадобиться и сыграть свою, облагораживающую жизнь роль, когда обстоятельства будут благоприятнее. Нельзя отрицать, что и теперь скрытое ферментативное влияние носителей морали высшего типа на жизнь может быть велико. Мы просто об этом ничего не знаем.
- 1. В каком именно году состоялся этот очень живой доклад — воспоминания о В. И. Ленине, сейчас с точностью установить трудно. Я хорошо его помню, и, если не ошибаюсь, это было в 1937 году. (Примеч. редактора Б. Л. Астаурова.)
Добавить комментарий