Встречи с морскими львами и прочими ластоногими

Китообразные проводят в воде всю жизнь и на берег не выходят; иной образ жизни ведут ластоногие — представители второй боль­шой группы морских млекопитающих. Ластоногие — настоящие тюлени, моржи и ушастые тюлени — потомки далеких прахищников, сохранившие до сего дня вкусы и привычки своих пред­ков. Однако они, разумеется, претерпели многочисленные измене­ния, связанные с водным образом жизни. Некоторые виды ласто­ногих живут колониями. Колонии охраняются самцами, которые гонят прочь всех гостей и вообще развивают весьма энергичную деятельность; особенно активна жизнь колонии в период размножения. Когда наступает сезон спаривания, каждый самец изби­рает себе определенную территорию, защищает ее от других сам­цов и старается собрать на захваченном клочке земли как можно больше самок. Соперничество приводит к жесточайшим дракам между самцами. В этот период многие ластоногие нападают и на приближающегося человека. В другое время они либо не обра­щают на людей никакого внимания, либо пускаются в бегство.

Несколько лет назад появилось сообщение о том, что самец калифорнийского морского льва (Zalophus californianus) убил мужчину, нарушившего границы его территории. Лев будто бы схватил нарушителя в зубы, поднял в воздух и принялся трясти его, как терьер трясет пойманную крысу. Дэвид Хэнкок, регулярно посещающий колонии ластоногих, говорит, что самцы очень часто изгоняют его со своих территорий. Однако, как и многие другие животные, морские львы не проявляют агрессивности по отноше­нию к человеку, если он не причиняет им вреда и не беспокоит их. Хэнкок говорит, что, как только он отступал за пределы территории, охраняемой самцом, атака тут же прекращалась.

В период спаривания колония морских львов полна непрестан­ного движения и шума — животные переходят с места на место и все время подают голос. Исследователи считают, что при помо­щи громкого и непрерывного лая самцы держат своих соперни­ков на расстоянии, уменьшая таким образом число стычек и драк. Вес крупного калифорнийского морского льва достигает 300 ки­лограммов, но даже такое крупное животное кажется совсем не­большим рядом с сивучем (Eumetopias jubatus), который встре­чается по всему побережью от Калифорнии до полярных льдов. Сивуч весит иногда целую тонну и держится гораздо более агрес­сивно, чем калифорнийский морской лев. Уильям Уокер, сотруд­ник тихоокеанского "Мэринленда", рассказывал мне, как на него напал огромный сивуч, когда он вышел на берег со своей доской для серфинга, — оказалось, что этот участок берега занят коло­нией сивучей. Вскарабкавшись на скалу, Уокер случайно разбу­дил сивуча, и тот мгновенно бросился в атаку. Уокера спасло лишь то, что он тотчас схватил свою доску и кинулся в воду.

Северный морской слон (Mirounga angustirostris), достигаю­щий в длину 5 метров, часто нападает даже на лодки, прибли­жающиеся к колонии в период спаривания, — возможно, он защи­щает лишь ту часть покрытого водой дна, которая во время отли­ва входит в его территорию.

Крупный самец северного морского слона однажды напал на шлюпку, в которой находился Джон Прескотт и еще четверо мужчин. Лодка была в 30 метрах от берега, и пассажиры ее на­блюдали за схваткой двух самцов, которые налетали грудью друг на друга и пускали в ход зубы. Прескотт знал, что где-то побли­зости находится еще один самец, но тот нырнул и долго не пока­зывался на поверхности. Наконец он напомнил о себе, ударив лодку из-под воды с такой силой, что она на целый метр взле­тела в воздух. Прескотт и его товарищи поспешили убраться восвояси, но зверь еще раз атаковал лодку, прокусив фанерную обшивку днища и повредив киль.

Шея взрослого самца морского льва покрыта толстой и плот­ной шкурой, напоминающей мозолистые образования. Самцы-соперники, сражаясь в период спаривания, наносят удары почти исключительно в шею, словно такой удар является непременной частью какого-то известного им ритуала. Сражение может про­должаться, целый час, клыки полосуют шеи соперников вдоль и поперек, из ран обильно струится кровь, но раны при этом почти никогда не бывают опасными. По рассказам Уильяма Уокера, это скорее ритуальные драки, чем борьба не на жизнь, а на смерть. Однажды он видел, как один из соперников явно выжидал, пока второй поднимется с земли и снова подставит шею под удар. Уокер считает, что самцы-одиночки, не имеющие гарема самок и обычно изгоняемые на окраины колонии, более опасны: их боевые приемы уже менее похожи на ритуал, а поведение совершенно непредсказуемо.

Во всякое другое время года северные морские слоны как буд­то не реагируют на появление людей — особенно, если человек передвигается на четвереньках. Биологи именно так и делают, и им удавалось подползать к спящим северным морским слонам и даже вставлять термометры в их заднепроходные отверстия, не вызывая при этом гнева животных. Однако человек, внезапно вставший во весь рост посреди колонии морских слонов, рискует жизнью; его могут принять за слона-чужака, вторгшегося на тер­риторию колонии, а могут и случайно затоптать, если животные испугаются и бросятся всем стадом к воде.

Южный морской лев (Otaria byronia) напал однажды на Ник­сона Гриффиса, когда он случайно оказался между львом и берегом моря, но едва Гриффис отступил в сторону и перестал за­гораживать море, животное прекратило атаку.

Южный морской слон (Mirounga leonina) крупнее своих се­верных сородичей: он достигает 6 метров в длину и весит до 4 тонн. Ученый-натуралист Джон Уорхэм, опубликовавший ста­тью в январско-февральском номере журнала "Животное цар­ство" за 1964 год, пишет, что южный морской слон нападает на человека, только если тот приближается к самкам. Самки этого вида покусали нескольких ученых, подошедших к ним слишком близко. Уорхэм упоминает также об одном слоне, который бросался на него всякий раз, как он проходил по "принадлежащему" этому слону участку берега.

Настоящие и ушастые тюлени бывают агрессивны и в неволе, но это, конечно, нельзя признать естественным свойством их ха­рактера. Питер Фенимор рассказывал мне, как крупный самец тюленя-крабоеда (Lobodon carcinophagus), которого привезли в Нью-Йоркский аквариум из Антарктики, удрал из транспортиро­вочной клетки, а потом напал на него. Фенимор первым обнару­жил исчезновение тюленя и заметил, что от клетки по снегу идет кровавый след. Идя по этому следу, он понял, что тюлень напра­вился к набережной, окаймляющей берег Кони-Айленда. Наконец Фенимор догнал беглеца, тот обернулся и, оскалив зубы, с неве­роятным проворством бросился на Фенимора — теперь уже чело­веку пришлось спасаться бегством. Сотрудникам Аквариума уда­лось накинуть на тюленя прочную сеть. Фенимор, которому и раньше приходилось иметь дело с ластоногими — но не с крабоедами,— говорит, что никак не ожидал от тюленя такой реакции.