Наутро после приезда Митя и Паша, встав рано и умывшись, направляются вместе с маменькой на экзамен. В гимназии собирают будущих учеников, чтобы проверить, насколько они подготовлены к учебе. Мальчики, одетые в суконные мундирчики и картузы, чинно идут рядом с Марией Дмитриевной и очень волнуются. Волнуется и Мария Дмитриевна.
Гимназия помещается под горой, в каменном двухэтажном доме.
В небольшом гимназическом актовом зале с потрескавшимися потолками и обвалившейся по карнизам лепниной собрались учителя, родители гимназистов.
Менделеевы стоят у открытой двери зала и внимательно слушают, ожидая, когда назовут их фамилию. Наконец вызывают Пашу. Он идет в зал и через некоторое время уже возвращается назад: ответил на все вопросы, что задала ему гимназическая комиссия. Очередь за Митей.
Он, робея, входит в зал и встает на середину. Мария Дмитриевна готова последовать за ним. Митя смотрит на сидящих за столом людей и обмирает от страха. Перед ним сидят серьезные и сердитые, как ему кажется, люди, одетые в мундиры. Но вот он замечает лицо старого учителя:
— Стахий Степанович!
Стахий Степанович усмехается и прикладывает палец к губам, а сидящим рядом шепчет:
— Ивана Павловича последыш!..
Но все и без того знают фамилию Менделеева: прежнего директора гимназии помнят, хотя многие из старых учителей и сменились.
Мите задают вопросы. Митя осмелел и бойко отвечает. Он показывает, что умеет писать, читать и считать, знаком с таблицей умножения. Комиссия остается очень довольной.
Но сидит за столом насупленный и сердитый человек, который ни разу не улыбнулся при расспросах Мити. Это директор гимназии Качурин.
— Уж очень мал, уважаемая Мария Дмитриевна! — заявляет он подошедшей матери.— Куда же мы его возьмем, такого мальца? Поднимет ли он ранец, куда ему, грамоте учиться? Ведь мне не велено нарушать законы!
— Понятно, Евгений Михайлович, — отвечает ему Мария Дмитриевна, — но уж войдите в мое положение — при моей занятости и болезни Ивана Павловича трудно следить за ним, когда старшие на уроках. А тут он будет, при деле и под присмотром.
— Надо бы взять мальчика, — заявляет учитель истории Доброхотов. — Мы знаем заслуги Ивана Павловича Менделеева, да и молодой человек не без способностей! Не без способностей человек-с!..
— Очень способен, — говорит своим коллегам и Стахий Степанович. — Вполне сможет по всем дисциплинам идти рядом со старшим братом. Хотя, нужно сказать, весьма боек, что есть и признак быстрого ума...
Приходит очередь задавать вопросы сидящему рядом со Стахием Степановичем молодому круглолицему человеку с очками на носу. Бакенбарды, высокий лоб, добрейшее розовое лицо — Митя его узнал. Это Петр Павлович Ершов, хороший знакомый и друг семьи Менделеевых.
— А какое стихотворение вы учили, господин хороший? — спрашивает он с улыбкой Митю.
Митя оживляется.
— Из Пушкина учил, а еще «Конек-горбунок», — ответил он.
— Нуте-с, — усмехнулся Ершов, — прочитайте что-нибудь. Впрочем, пока не надо. А что других авторов читали?
Митя набирает воздуха и быстро начинает:
Город чудный, город древний,
Ты вместил в свои концы
И посады, и деревни,
И палаты, и дворцы...
— Стихотворение Федора Николаевича Глинки, — говорит, улыбнувшись, Ершов членам комиссии. — Напечатано недавно, в январской книжке «Москвитянина», а он уже выучил наизусть. Рекомендую, господа, этого молодого человека...
Петр Павлович Ершов хорошо знает стихотворение, прочитанное Митей. Вскоре он сам напишет стихотворение, где, перефразируя строчки Федора Глинки, говорит о скуке города Тобольска; «Город бедный! город скушный!..»
Проходит еще несколько дней. И все эти дни горят счастьем глаза Мити: несмотря на то, что до гимназического возраста ему не хватает двух лет — в гимназию брали с девяти, в крайнем случае, с восьми лет, — он все же будет ходить в гимназию так же, как Паша и старший брат Иван. Сколько нового теперь он узнает! Сколько прочитает всего!..
Этот день настал. Учебный год в гимназии начинали первого августа. Но для первого класса начало откладывали на месяц. И вот первого сентября 1841 года Паша и Митя Менделеевы под водительством беспокойной Марии Дмитриевны отправились в первый класс Тобольской гимназии. Старший брат Иван пошел в этом году в шестой, предпоследний класс.
Устройство в гимназию Мити оказалось хлопотным делом. После приемных экзаменов Марии Дмитриевне пришлось еще не раз беседовать с директором Качуриным, чтобы тот позволил Мите посещать класс вместе с Пашей. Удалось упросить при одном условии: по малолетству Митю оставят на второй год в первом классе. На том и согласились.
А сейчас у Марии Дмитриевны прибавилось забот. Не только забот, но и расходов: новоиспеченным гимназистам требовалось шить обязательную одежду. В гимназию нужно было идти с условием, что мальчики имеют всю необходимую одежду на весь учебный год: суконные мундир, брюки и жилет, легкую курточку с брюками, шинель, фуражки летнюю и теплую, перчатки из оленьей кожи, нанковое белье, кожаные сапоги. Следовало также обязательно шить каждому теплое пальто: гимназическое начальство полагало, что гимназистам нельзя пропускать занятия из-за простуды в зимнее время, поэтому лучше заранее позаботиться о здоровье. А то, мол, ссылаясь на простуду, нерадивые школяры просто отсиживаются дома.
В гимназии в этот год училось сто четырнадцать мальчиков: девочки в Тобольске не ходили в школу. Одни из учеников учились на казенный счет — казеннокоштные, другие на средства родителей. Кроме приходящих учеников учились здесь пансионеры — воспитанники находящегося при гимназии пансиона, приехавшие из других городов. Они жили в комнатах при гимназии или на квартирах у преподавателей. Кроме учителей за гимназистами присматривали надзиратели. За ученье большая часть родителей, кроме казеннокоштных учеников, вносила довольно крупную сумму денег.
В гимназии учились семь лет. Гимназистам, у родителей которых хватало средств и терпения, чтобы доучить мальчика до выпуска, выдавался аттестат, и предоставлялось право на первый чин по тогдашнему списку рангов — четырнадцатый, коллежского регистратора. Но очень многим за неимением средств приходилось бросать гимназию.
На протяжении десятилетий у Тобольской гимназии не хватало средств, чтобы достроить или хотя бы отремонтировать собственное здание. В то время, когда царская знать утопала в роскоши, присваивая то, что добыто трудом русского народа, на народное просвещение тратились мизерные гроши, хотя ведомство, котором подчинялась гимназия, носило благозвучное название министерство народного просвещения. В классах, в кабинетах, в библиотеке было тесно. Классы приходилось устраивать так, что некоторые из них были проходными, чтобы усесться за свои парты, одному-двум старшим классам приходилось проходить с перемены через помещение, где занимались младшие школьники.
В шумной компании гимназистов Митя Менделеев был самым маленьким и слабым. Среди этой озорной публики нельзя было обойтись без подзатыльников и щипков, но Мите всегда на помощь приходили старшие братья Паша и Иван — они защищали его, когда возникала потасовка. Но скоро и сам Митя освоился и мог за себя постоять, когда это требовалось. Учиться было весело, утром мальчики шли на уроки втроем. А зимой, когда улицы Тобольска заметала пурга, специально для юных Менделеевых запрягали сани.
Добавить комментарий