Вы здесь

За Столбами Геракла

 

Исторические документы, о которых будет рассказано здесь, повествуют о плаваниях, проделанных за Столбами Геракла к югу и северу от них по совсем разным и все же сходным путям, — путешествиях к границам «Вселенной».

Столбами Геракла древние греки назвали обрывистые утесы, расположенные по обе стороны пролива, из которого мореплаватель может выйти в бескрайний океан. По античным сказаниям, эти утесы раздвинул Геракл. Мореплаватели древнего мира лишь изредка проходили проливом, получившим позднее — в средневековье — название Гибралтарского. И каждое из плаваний, проделанных за Столбами Геракла, было событием исключительным. Корабли смельчаков плыли обычно близ берега, не теряя из виду земли. К самым примечательным из таких путешествий принадлежат плавания, которые совершили карфагенянин Ганнон на юг и уроженец Массалии (современный Марсель) древний грек Пифей на север. В судьбах записок об этих плаваниях, так же как и самом их содержании, можно найти что-то общее.

И те и другие записки не дошли до нашего времени, оригиналы их еще в древности были утрачены. Сведения о них, фрагменты подлинных описаний есть в произведениях историков и географов древнего мира. Но и поныне содержание этих текстов толкуется исследователями во многом по-разному и остается предметом дискуссий самый главный вопрос: до каких же мест добрались эти знаменитые путешественники Карфагена и древней Эллады?

Описание путешествия Ганнона, подобно рассказу о плавании в Пунт, было запечатлено в виде надписи в храме, с той лишь разницей, что эту надпись составил, по-видимому, сам Ганнон. Надпись была высечена на каменной плите, которую установили в храме Кроноса, как его именовали древние греки, или Баал Хамана, как именовался этот бог у самих карфагенян. Полагают, что это происходило в V веке до н. э. Примерно тремя столетиями позже текст Ганнона прочел греческий историк Полибий, перед тем как отправиться в подобное плавание. Возможно, что и задолго до Полибия об этой памятной надписи уже стало известно в Греции. Так или иначе, но в греческом переводе большая часть надписи была сохранена для потомства. А карфагенский храм разделил судьбу всего Карфагена: был разрушен до основания римлянами.

Мнения историков о достоверности сведений Ганнона и даже о самом стиле его описания расходятся. Вот как характеризует, например, это описание такой видный знаток литературы путешествий древности и средневековья, как Рихард Хенниг:

«По своей чрезвычайной лаконичности, отсутствию фантазии и трезвости этот отчет о путешествии не знает себе равных. Остается неясным, объяснялась ли такая сжатость изложения ограниченной поверхностью стены храма, не позволявшей писать более распространенно, или Ганнон был по характеру сухим дельцом и хотел сообщить только самое необходимое с военной лаконичностью»1.

Но высказывались и иные мнения. Так, Л. А. Ельницкий считает, что в рассказе Ганнона лишь первая часть маршрута представляет собой весьма реалистическое описание, «тогда как вторая часть наполнена подробностями, с большим трудом находящими себе реальное объяснение, и содержит весьма туманные и неопределенные данные для увязки ее с современной картой западных берегов Африки»2.

Исследователь высказывает предположение, что описание второй части маршрута основано не на собственных впечатлениях мореплавателя, а на рассказах и баснях, передававшихся из поколения в поколение финикийскими и карфагенскими моряками.

Вот какие несходные восприятия может вызвать древний текст у его исследователей. Зато относительно целей и участников путешествия Ганнона историки единодушны. Никаких разногласий не вызывают у них вступительные строки надписи: «И решили карфагеняне послать Ганнона в плавание за Столбы Геракла, чтобы основать ливийско-финикийские поселения. И он отправился в сопровождении шестидесяти пятидесятивесельных кораблей с 30.000 мужчин и женщин, съестными и прочими припасами»3.

Корабли плыли на юг вдоль африканского побережья за пределы известного карфагенянину мира.

«Отчалив и выехав за Столбы, мы плыли два дня и потом основали первый город, который назвали Тимиатерием. При нем была большая равнина...»

Обратимся к фрагментам, вызывающим наибольшие разногласия комментаторов:

«...Мы прошли мимо знойной страны, полной благовоний. Из нее огромные огненные потоки выливались в море. Страна недоступна вследствие жары».

«Поспешно мы отплыли оттуда в страхе. Носились мы четыре дня и ночью увидели землю, полную пламени. В середине был весьма высокий огонь, больше, чем другие. Казалось, он касался звезд. Днем это оказалось величайшей горой, называемой Феон-Охема, Колесница богов».

«Через три дня, проплыв пламенные потоки, мы прибыли в залив, называемый Южным Рогом. В глубине залива был остров, полный диких людей. Более многочисленны были женщины с телами, покрытыми шерстью. Переводчики называли их гориллами. Мужчин мы преследовали, но не могли поймать, они все убежали, цепляясь за скалы, защищаясь камнями. Трех женщин мы схватили, но они, кусаясь и царапаясь, не захотели следовать за ведшими их. Убив их, мы сняли с них шкуры и привезли в Карфаген. Дальше мы не плавали. У нас не хватало припасов» 4.

Большинство ученых относится к приведенным фрагментам как основанным не на «баснях», а на виденном и испытанном, и это, по нашему мнению, вполне правомерно. Маловероятно, чтобы Ганнон и его спутники — люди древнего мира — столь непочтительно относились к богам: поместили в храме Кроноса отчет о плавании, исполненный (хотя бы наполовину) всяческих сказок и басен. Но что же, если не сказки, содержится в сообщениях о «земле, полной пламени», о «весьма высоком огне», о «пламенных потоках», низвергавшихся в море? Напрашивается предположение: может быть, мореплаватели увидели извержение вулкана?

В XIX веке исследователи не могли с уверенностью ответить на этот, казалось бы, несложный, вопрос. Еще в 1863 году английский путешественник Ричард Бертон, совершивший восхождение на вершину вулкана Камерун, высказал мысль, что Ганнон наблюдал извержение Камеруна. Этот громадный вулкан высотой свыше четырех километров расположен в Западной Африке, у побережья Гвинейского залива, недалеко от экватора. На атлантическом побережье Африки Камерун — единственный высокий горный массив и единственная большая гора вулканического происхождения. Но географы XIX века полагали, что это вулкан потухший. Не было никаких достоверных сведений и об извержении Камеруна в прошлом.

В 1909 году Камерун ожил, затем извержения его повторились в 1922 и 1925 годах. Одно из них напомнило очевидцам картину, о которой повествует Ганнон: потоки раскаленной лавы стекали со склонов горы и с берегов в море. Обращают внимание сообщения путешественников о том, что местные жители именовали этот вулкан Горой богов или Пещерой богов. Как вспомнить здесь о «Колеснице богов» или «Обиталище богов» в надписи о путешествии Ганнона.

Многие современные исследователи полагают, что древние карфагенские мореплаватели видели гору Камерун, а значит, они побывали возле экватора.

Еще больше споров, толкований, гипотез ученых вызвало описание путешествия Пифея — мореплавателя, совершившего IV веке до н. э. далекое плавание на север. От сообщения Пифея о его странствиях сохранились лишь немногие строки, приведённые в сочинениях ученых античного мира. Кое-что о нем самом и его открытиях известно по рассказам Страбона и некоторых других античных писателей. Все они относились к Пифею с недоверием. Им казалось, что в сообщениях его много выдумки. Страбон даже назвал Пифея «отъявленным лгуном». А Полибий вообще усомнился в том, что Пифей совершил длительное путешествие.

Он писал: «...каким образом человек честный, а к тому же бедняк мог проплыть и пройти столь большие расстояния?»5.

 Это краткое замечание для историков оказалось весьма интересным. Биографических сведений о Пифее в древних источниках не уцелело. Удалось только установить, что он был родом из Массалии и что путешествие его происходило во второй половине IV века до н. э., видимо, в 330-х или 320-х годах. Приведенное выше замечание Полибия позволяет считать, что Пифей располагал совсем скромными средствами. Может быть, этому пытливому человеку, пожелавшему проникнуть в малоизвестные страны на севере, удалось заручиться поддержкой богатых массалийских купцов, которые снарядили корабли в экспедицию?

Прошли многие сотни лет, прежде чем открытия Пифея, описания виденных им диковин получили надлежащую оценку в науке. Ныне Пифей с основанием считается одним из крупнейших путешественников древнего мира. Но что можно сказать о вкладе его в литературу о дальних странствиях, о его труде, который не уцелел и никогда не станет уже достоянием читателя? Разве только повторить уже произнесенные многими историками слова сожаления о невосполнимой утрате, по мнению Р. Хеннига, «самой тяжелой из всех утрат, понесенных географической литературой древности» 6.

Скажем все же и о другом, — о значении немногих сохранившихся строк, о том, насколько важны даже в пересказе сообщения путешественника, побывавшего на краю Ойкумены.

Путь Пифея на север восстановлен историками по немногим сохранившимся сведениям в наиболее общих чертах. Он пролегал в Страну олова — Британию и в Страну янтаря — к берегам Гельголандской бухты. «Массалиец Пифей говорит, что наиболее северная область Британии, лежащая около Туле, составляет последний предел обитаемой земли», — сообщает Страбон и добавляет к этому: «Я же полагаю, что северный предел обитаемой земли лежит гораздо южнее»7.

Туле... Это название появилось в трудах античных ученых со времен путешествия Пифея. «Самой далекой из всех известных земель является Туле...» — читаем у Плиния. Эта земля, «по словам Пифея, отстоит от Британии на шесть дней плавания»,— пишет Эратосфен (он также нелестно отзывается о путешественнике: «Пифей в рассказах о Туле оказывается величайшим лгуном»)8.

«Плавание от Оркнейских островов до Туле продолжается 5 дней и 5 ночей. Туле плодородна и богата поздно созревающими плодами. С начала весны жители живут там со своим скотом и питаются кореньями и молоком; для зимы они запасают плоды деревьев», — сообщает Солин9.

Все эти данные почерпнуты из произведения Пифея. Из него приводились и другие сообщения. Пифей узнал многое о Британии — Стране олова и о совсем неизвестной ранее древним грекам Стране янтаря. Но все же самое удивительное из того, о чем он сообщал, составило известие о земле, расположенной на краю Ойкумены. Удивительным оказалось, прежде всего, то, что эта земля находится так далеко. В Древней Греции полагали, что северный предел Ойкумены сравнительно близок, а Пифей отодвинул его в непостижимую даль, чуть не к самому Полярному кругу. Необычными были и рассказ о «застывшем море», находящемся якобы на расстоянии одного дня морского пути от Туле, и совсем непонятное сообщение о местностях, где нет более земли, моря и воздуха, а вместо них смесь всего этого, похожая на «морское легкое» (возможно, такой представлялась Пифею морская отмель в густой туман).

Более двух тысячелетий не прекращались споры ученых о легендарной земле Туле. Какую страну называл Пифей этим именем? Название Туле уже в средневековье стало настолько известным, что попало в немецкий фольклор (земля Фуле). Оттуда его взял впоследствии для «Фауста» Гёте, — он вложил в уста Маргариты песню о фульском короле. Но многие из читателей «Фауста» не связывали уже сказочную страну, где жил некогда этот король, с землей Туле, о которой узнали в древности от Пифея.

Очень важным для ученых, занимавшихся проблемой легендарной земли Туле, было замечание Пифея о том, что летняя ночь в этой земле продолжается всего два-три часа. Анализируя уцелевшие сведения о Туле, которые содержались в рассказе мореплавателя, исследователи пришли к выводу, что Пифей посетил побережье Норвегии, вероятно, в районе Тронхейма, у 64° с. ш. Были выдвинуты и другие, менее вероятные гипотезы о том, что Пифей побывал в Исландии, и о том даже, что Туле — это Гренландия. Глубоко обосновал вывод о посещении Пифеем Норвегии знаменитый путешественник и ученый Фритьоф Нансен.

Сотни, тысячи лет сохраняют свой интерес для ученых краткие строки, небольшие отрывки утраченного труда, воспроизведенные в сочинениях античных писателей. А сколь многие люди разных эпох задавались вопросами о самом Пифее, о личности этого человека, его судьбе и подвиге! И сколь многие ощущали понятное сожаление о том, что на эти вопросы не удастся уже получить подробный ответ. И еще ощущали чувство гордости за путешественника, широко раздвинувшего известный его современникам обитаемый мир — Ойкумену.

 

  • 1. Рихард Хенниг. Неведомые земли. М., 1961, т. 1, стр. 112.
  • 2. Л. А. Ельницкий. Древнейшие океанские плавания. М., 1962, стр. 47.
  • 3. Рихард Хенниг. Неведомые земли. М., 1961, т. 1, стр. 110.
  • 4. Рихард Хенниг. Неведомые земли. М., 1961, т. 1, стр. 110.
  • 5. Рихард Хенниг. Неведомые земли. М., 1961, т. 1, стр. 179.
  • 6. Рихард Хенниг. Неведомые земли. М., 1961, т. 1, стр. 178.
  • 7. Рихард Хенниг. Неведомые земли. М., 1961, т. 1, стр. 177.
  • 8. Рихард Хенниг. Неведомые земли. М., 1961, т. 1, стр. 175 — 176.
  • 9. Рихард Хенниг. Неведомые земли. М., 1961, т. 1, стр. 178.

Добавить комментарий

Plain text

  • HTML-теги не обрабатываются и показываются как обычный текст
  • Адреса страниц и электронной почты автоматически преобразуются в ссылки.
  • Строки и параграфы переносятся автоматически.
CAPTCHA
Этот вопрос задается для того, чтобы выяснить, являетесь ли Вы человеком или представляете из себя автоматическую спам-рассылку.