В Петербурге остановились у Скерлетовых. Конечно, Мария Дмитриевна в первую очередь принялась хлопотать об устройстве Мити.
Сначала заглянули с Митей в Петербургский университет. Надежды и здесь оказались тщетными: их ожидал такой же отказ, как и в Московском университете.
Попробовал Митя пойти в Медико-хирургическую академию, где правила приема подходили. Но отказался: в анатомичке ему стало дурно.
В эту пору отчаяния Мария Дмитриевна обратилась за помощью к лучшему товарищу мужа по Главному педагогическому институту — профессору математики здешнего университета Дмитрию Семеновичу Чижову. Он-то и помог несчастной семье исполнить завещание Ивана Павловича Менделеева.
В мае 1850 года Дмитрий Менделеев подал прошение о приеме в Главный педагогический институт. Это было высшее учебное заведение, которое заканчивали многие близкие и знакомые Дмитрию люди: его отец, учитель математики и физики Иван Карлович Руммель, учитель истории Михаил Иванович Доброхотов, другие гимназические учителя.
В августе Дмитрия, несмотря на то, что в этом году не было официального приема, оформили студентом.
Его и нескольких других неофициально принятых спросили:
— Как вы хотите пройти курс: за три года, догнав впереди идущий курс, или за пять лет?
— За пять лет,— подумав, ответил Дмитрий, и канцелярист записал его в начальный курс, который должен был набираться только через год, в 1851 году, так как принимали в институт официально раз в два года.
Август, принесший радостное известие о приеме Дмитрия, словно подвел черту жизни Марии Дмитриевны. Оставшись без привычных забот и хлопот, выполнив последний долг перед Иваном Павловичем и перед собой, она тяжело заболела и двадцатого сентября скончалась. Младшему сыну и дочери она завещала:
— Берегите себя от всякого зла и любите друг друга.
Горе Дмитрия и Лизы не имело предела. Мать, которую они боготворили, была их последней жизненной опорой. Одни в чужом городе, с грошовыми средствами для жизни — как жить дальше?
Помогли друзья Скерлетовы, Василий Дмитриевич из Москвы. Приехала на помощь сестре и брату старшая сестра Ольга Ивановна, бывшая замужем за декабристом Николаем Васильевичем Басаргиным.
Черная полоса в жизни Дмитрия продолжалась: через полгода, 17 февраля 1851 года умер Василий Дмитриевич, добрый дядюшка, помогавший им материально. Кончина Корнильева была многими в Москве и Петербурге воспринята с печалью. Его провожали старые друзья, товарищи пушкинского и гоголевского круга: Погодин, Армфельдт, Коншин, Анненков. Погодин почтил память друга проникновенным некрологом в журнале «Москвитянин», в котором говорил от души: «...Конечно, многие не только в Москве, но и в разных концах России помнят его истинно русское хлебосольство... Наука и словесность возбуждали в нем искреннее к себе уважение. Во всяком общественном деле, которое касалось пользы искусства, науки, литературы, он был всегда верным, всегда готовым участником, на которого заранее можно было положиться...»
Павлов в «Московских ведомостях» отозвался также тепло: «С сердцем чувствительным соединял он редкое добродушие, снисходительность, примерную кротость и радушное гостеприимство».
Между тем все хуже становилось Лизе. С осени 1850 года стал болеть и Дмитрий — появились сильные боли в груди. В сыром Петербурге больным сибирякам становилось все труднее.
Лиза скончалась 18 марта 1852 года.
Все мужество собрал Дмитрий, чтобы выжить, не бросить учебу.
Добавить комментарий