Быть может, эти электроны —
Миры, где пять материков...
Валерий Брюсов
Многие годы потратил Дмитрий Иванович, чтобы в конце концов узнать, в чем причина периодичности элементов.
В одной из своих работ, учитывая, что вещество и в состоянии механического внешнего покоя может находиться в движении, он высказал одну очень интересную мысль; сопоставил видимое движение планет и спутников Солнечной системы с внутренним движением вещества. По этому поводу он писал: «Я обращаю особенное внимание на то, что представления химического характера о веществе и его отношениях объясняются весьма значительно, когда в голове будет пребывать тот параллелизм между внутренним строением вещества и его незаметно малых частиц и строением Вселенной в виде строения Солнечной системы».
Он был близок к действительному положению вещей!
Издавна Дмитрия Ивановича интересовали так называемые «редкие земли» — сегодня мы их называем редкоземельными элементами, редко встречающимися в природе. Он чувствовал их перспективную значимость, словно угадывал в них разгадку тайны внутреннего строения вещества.
В 1869 году, вскоре после открытия закона периодичности, он предложил студенту Николаю Бауэру работу по исследованию урановых соединений, и студент занимался ею под руководством своего профессора.
Дмитрий Иванович чутко следил за любыми событиями, в которых содержался хотя бы небольшой намёк на внутреннюю тайну тел.
Для более глубокого проникновения в эту тайну он неустанно занимается исследованиями растворов, активно интересуется газами, различными состояниями тел и элементов, как бы стараясь «застать врасплох» эту самую тайну и заставить ее раскрыться. Он считает, что именно такая работа по разобщению вещества, по разделено составляющих его частиц приведет к успеху. Гейдельбергские работы по капиллярности тоже были направлены на изучение строения вещества.
Но несмотря на огромную пользу, которую он принёс своими исследованиями растворов и газов, тайна внутреннего строения вещества полностью не раскрылась. Дмитрий Иванович и вся современная ему химия остановились на пороге перед входом в атом.
Ничего странного и обидного в этом нет. Здесь уж вступали в действие другие законы и методы: и химических было уже недостаточно. Требовались другой подход, новые инструменты познания.
И они уже были не за горами. В 1896 году французский физик Антуан Анри Беккерель, изучая действие различных светящихся веществ на светочувствительную пластинку, ставя между ними непрозрачную перегородку, открыл неизвестный вид излучения солей урана. Он назвал его радиоактивным излучением.
В 1897 году английский физик Джозеф Джон Томсон открыл первую элементарную составную частицу атома — электрон, а затем дал первую модель строения атома.
Мир атома начал раскрывать свои первые тайны.
Вскоре Герхард Карл Шмидт и Мария Кюри открыли излучение тория. А в 1898 году Мария Кюри и Пьер Кюри нашли два новых радиоактивных элемента — полоний и радий. Так в жизнь вошло понятие «радиоактивность». Мир узнал сногсшибательную новость; оказывается, один элемент может превратиться в другой! Радий, например, может превратиться в актиний. Значит, можно, как утверждал американец Эмменс, серебро превратить в золото? Выходит, это новое средство обогащения?
В 1898 году Дмитрий Иванович дал отповедь этой сенсационной идее. Видя, что мир науки стоит на пороге громадных новых проблем, связанных с превращаемостью элементов и радиоактивностью, он давал отповедь и попыткам ликвидировать учение об атоме и молекуле, заменить его механической и энергетической теориями, то есть попыткам отрицать реальность существования материи и объяснять все существующее сгустками энергии.
Одним из его давних противников в этом был немецкий ученый Оствальд со своей теорией энергетизма и атакой на атом и молекулу. Менделеев отвергал теорию Оствальда, за которую охотно бы ухватились сторонники спиритизма и другой «нечистой силы»...
Поэтому, хотя он столько лет стремился узнать причину периодичности, познать внутренний мир природы, открытие радиоактивности стало для него неожиданностью. Еще бы — радиоактивность — самопроизвольное испускание частиц вещества без видимого изменения массы тела — шла вразрез с законами сохранения вещества и энергии, которые для Менделеева были незыблемыми.
И Дмитрий Иванович вначале не поверил происходящему. Можно ли поверить сообщению Резерфорда, что существует три вида излучения: альфа-, бета- и гамма-лучи? Да к тому же испускание, например, альфа-лучей якобы сопровождается превращением одного химического элемента в другой, скажем, радия в радон?!
Нет, надо было самому пощупать. Весной 1902 года он посетил лабораторию Беккереля в Париже. Супруги Кюри продемонстрировали ему явление радиоактивного распада, которое не оставило у Дмитрия Ивановича больших сомнений.
В 1903 году ученый публикует статью «Попытка химического понимания мирового эфира». Здесь он пробует дать описание межпланетной среды, привлекая новые научные факты и взгляды.
Но это последняя статья Дмитрия Ивановича, посвященная химии и несущая отзвуки проблем, которые волновали его со времени великого открытия. Он сделал свое дело жизни. Начался другой век, началась новая эпоха в науке, которую уже его ученики и коллеги назовут ядерной физикой. В его родной стране России начало ей положил он сам: в 1902 году в Главной палате мер и весов он поручил заниматься исследованиями радиоактивности своим ученикам и коллегам. Но уже не было времени и сил заняться этим вплотную самому.
На место Менделеева заступили другие крупные и разносторонние умы, отдавшие дань его таланту и памяти, двинувшие вперед науку о мироздании.
Добавить комментарий