Длившееся целый год путешествие в Нидерланды, куда Дюрер отправился 12 июля 1520 г. в сопровождении жены и служанки, с исчерпывающей полнотой описано в его путевом дневнике1. Этот своеобразный документ, являющийся скорее «не дневником, а приходно-расходной книгой»2, позволяет восстановить все подробности поездки.
Значительная часть его посвящена чисто финансовым расчетам. Дюрера очень волновал вопрос о расходах на путешествие, которое, как отмечено в самом начале дневника, он предпринял «на свои средства и издержки». Он скрупулезпо записывал каждый пфенниг, выплаченный за еду, ночлег, перевозку вещей, подарки друзьям, книги, разного рода редкие вещи, которые он покупал в большом количестве, и за многочисленные хозяйственные приобретения, сделанные им самим и фрау Агнес. Учитывалось все, вплоть до чаевых посыльному и подарка ребенку. Аккуратно, день за днем Дюрер перечисляет угощения и дары, полученные им от почитателей. Очень точно зафиксированы все доходы, и прежде всего деньги, вырученные за гравюры и картины, которые вез он с собой для продажи. Среди них, кроме его собственных, были работы его учеников — Ганса Шейфелейна и Ганса Бальдунга Грина. Кроме того, он зарабатывал, рисуя по заказу портреты людей, встречавшихся во время поездки.
Но между этими записями, которые характеризуют автора как весьма расчетливого хозяина, в дневнике содержатся интереснейшие сведения о встречах со знаменитыми людьми, дается яркое описание достопримечательностей тех мест, которые Дюрер посетил, и впечатлений от событий, свидетелем которых ему довелось быть.
Путь Дюрера и его спутниц проходил через Бамберг, Вюрцбург, Карлштадт, Франкфурт-иа-Майне, Майнц, Кельн. Передвигаясь по суше и воде, в начале августа 1520 г. они прибыли в Антверпен и отсюда 26 августа отправились через Малин в Брюссель, где в это время находился Карл V. Здесь Дюреру пришлось приложить много усилий, чтобы заручиться поддержкой в своих хлопотах о возобновлении пенсии влиятельных особ, в том числе наместницы Нидерландов эрцгерцогини Маргариты, дочери Максимилиана I. Дюрер записывает: «Также госпожа Маргарита послала за мною в Брюссель и велела сказать мне, что она будет моею заступницею перед королем Карлом, и была особенно благосклонна ко мне»3. В благодарность Дюрер принес ей в дар свои гравюры, рисовал ее приближенных, делал наброски и чертежи для строителей.
3 сентября Дюрер возвратился в Антверпен, а 4 октября отправился в Аахен, где присутствовал на коронации Карла V, состоявшейся 23 октября. Через пять дней он был уже в Кельне, где 4 ноября на банкете, «устроенном великолепно», видел императора. Здесь, наконец, его дело завершилось успехом. Дюрер записывает: «Император подтвердил мою пенсию моим господам из Нюрнберга в понедельник после дня св. Мартина [12 ноября] в 1520 году после больших трудов и хлопот»4.
Между этими хлопотами, однако, Дюрер продолжал работать, рисовал портреты — иногда за плату, иногда в подарок, делал рисунки для ювелиров и архитекторов, внес множество набросков в свою «книжечку». Он посещал в Кельне двоюродного брата Никласа, заводил везде новые знакомства, участвовал в официальных торжествах и дружеских пирушках, вел деловые переговоры и заключал сделки. В финансовом отношении итог был, по-видимому, неутешительным.
Из Кельна Дюрер отправился в путешествие, проехал по многим городам Нидерландов, посетил Брюгге, Гент, побывал в Зеландии5. Везде его встречали с почетом, приглашали на торжественные обеды, ужины, карнавалы. Художники, ювелиры, бургомистры и другие «достойные люди», по его словам, «оказывали много чести» ему и его жене. Он был принят при дворе и встречался с королем Дании Кристианом II6.
В дневнике Дюрер делает лаконичные, но чрезвычайно яркие заметки о впечатлениях от поездки. Поражают его наблюдательность и живая заинтересованность ко всем, что он видел вокруг. С одинаковым вниманием он относится и к торжествам, связанным с коронацией императора, и к самым обычным бытовым сценам, и к пейзажу незнакомых мест, и к поведению людей.
Удивительная любознательность Дюрера проявляется в описании разного рода редкостей, находящихся во дворцах императора и вельмож, в том числе сокровищ, привезенных Кортесом из «новой золотой страны» Мексики в подарок Карлу V7. «Это просто чудо, — восклицает Дюрер, — видеть столько прекрасного». Восхищаясь искусством чужеземных мастеров, он продолжает: «И я в течение всей своей жизни не видел ничего, что бы так порадовало мое сердце, как эти вещи. Ибо я видел среди них чудесные, искуснейшие вещи и удивлялся тонкой одаренности людей далеких стран»8. Подробно и красочно описано празднество в Антверпене 19 августа 1520 г.9.
Дюрер отмечал все заслуживающее, с его точки зрения, внимания — китовый ус, метеорит, упавший около брюссельского дворца Генриха фон Нассау, триумфальные сооружения, возводившиеся в Антверпене по случаю приезда императора, конскую ярмарку и т. д. Но наибольший интерес у него, естественно, вызывали произведения художников и строителей, которые он внимательно осматривал везде, где останавливался. Он пишет, что «видел в золотой комнате брюссельской ратуши четыре росписи, сделанные великим мастером Рудигером»10, как он называл прославленного нидерландского художника Рогира ван дер Вейдена (ок. 1400 — 1464); его же «замечательные картины» Дюрер видел в Брюгге11; художник упоминает работы Яна ван Эйка, Гуго ван дер Гуса и других мастеров живописи, скульптора Конрада Мейта, «равного которому» он «никогда не видел»12.
Дюрер восхищается архитектурой больших городов и селений, дворцами, соборами, крепостями, каменной резьбой скульптурными украшениями. Так, после посещения аббатства св. Михаила в Антверпене он записывает, что там эмпоры (т. е. галереи второго яруса в церкви) из резного камня, прекраснейшие из всех, какие он когда-либо видел, и «роскошные сиденья в хоре»13; колонны же в этой церкви «сделаны все из цельных кусков прекрасного черного камня»14. В Брюсселе его восхищает «прекрасная ратуша, большая, сложенная из превосходного тесаного камня, с чудесной ажурной башней»15.
Сильное впечатление произвела на Дюрера Зеландия. Он пишет: «А Миттельбург — хороший город, там необыкновенно красивая ратуша с замечательной башней и во всех вещах много искусства. В аббатстве там ценнейшая и красивейшая мебель, и там есть превосходная каменная церковь с эмпорами и красивая приходская церковь. Город этот можно было бы очень красиво изобразить. Зеландия представляет красивое и удивительное зрелище благодаря воде, ибо она выше здесь, чем земля»16.
В Нидерландах Дюрер встретился со многими выдающимися людьми своего времени. К императорскому двору прибыли представители разных имперских городов и немецких княжеств. Посольство от Страсбурга возглавлял писатель Себастьян Брант, автор знаменитой сатиры «Корабль дураков». Дюрер в молодости, работая в Страсбурге, возможно, иллюстрировал эту книгу и познакомился с ее автором. По-видимому, в Антверпене в августе 1520 г. они увиделись вновь17. Исследователи полагают, что на одном из карандашных портретов, выполненных Дюрером в это время, изображен С. Брант.
В Антверпене и Брюсселе Дюрер встречался с Эразмом Роттердамским18 и выполнил его портрет углем. В Антверпене произошла также его встреча с придворным астрономом английского короля и другом Эразма, уроженцем Мюнхена Никласом Кратцером. Дюрер пишет: «Также я изобразил господина Никола, астронома, который живет у английского короля и который мне во многих вещах помогал и был полезен»19. По-видимому, он имел в виду помощь в научных исследованиях. Это подтверждает и их переписка от 1524 г.20.
Общение с Дюрером оказало сильное влияние на замечательного художника Луку Лейденского (1494 — 1533), автора знаменитых гравюр на меди.
Между строк дневника Дюрера исследователи находят указания на его позицию по отношению к Реформации, сопоставляя его заметки с фактами истории того периода. Известно, что он полностью одобрял критику католической церкви и идею ее реформы. Лютер после своего появления на политической арене представлялся ему личностью, способной возглавить реформационное движение и привести его к победе. С 1518 г. Дюрер собирал сочинения Лютера и в начале 1520 г. в письме к Георгу Спалатину (1484 — 1545), придворному капеллану Фридриха Саксонского, просил его: «Если доктор Мартин напишет что-нибудь новое по-немецки, пришлите мне это за мои деньги»21. Считая Лютера носителем «истины, которая нам дороже, чем все богатства и власть этого мира», он выражает готовность при встрече запечатлеть его: «Я с усердием сделаю его портрет и выгравирую его на меди, чтобы надолго сохранить память о христианине, спасшем меня от великого страха»22.
Важнейшие для Реформации события, включая Вормский рейхстаг и последовавший за ним эдикт о запрещении книг Лютера, Дюрер встретил в поездке. Большая запись в его дневнике от 17 мая 1521 г., сделанная, когда прошел слух (оказавшийся, впрочем, ложным) об аресте Лютера23, полна отчаяния и призывов спасти «преданного благочестивого человека». Дюрер сокрушается по поводу страданий, которые Лютер претерпел за справедливость, «за то, что обличал нехристей пап» и отвергал «ложное и слепое учение».
Дюрер говорит о бедном народе, теснимом «великим насилием и законом, которому никто не подчиняется охотно, ибо приходится постоянно грешить против своей совести и преступать ее веления». Он обвиняет римский престол в установлении несправедливых порядков и восклицает: «...У нас грабят плоды нашей крови и нашего пота, так бессовестно и постыдно пожираемые бездельниками, и жаждущие больные люди должны из-за этого погибать голодной смертью». Из этой записи следует, что Дюрер живо интересовался книгами Лютера, из которых, как он пишет, видно, «как ясно и прозрачно его учение»; и считает, что «их надо держать в большом почете» и печатать «вновь и вновь».
Оплакивая Лютера, которого считали убитым, Дюрер обращается к Эразму Роттердамскому, старавшемуся держаться в стороне от религиозно-политических бурь, со страстным призывом: «О Эразм Роттердамский, где ты? Посмотри, что творит неправедная тирания мирского насилия и сил тьмы!»24. Он зовет его на защиту правды даже ценой мученического венца, считая, что справедливое дело Реформации заслуживает того, чтобы престарелый Эразм посвятил ему свои последние дни. «Ты ведь уже старый человек, — пишет он, — и я сам от тебя слышал, что ты даешь себе еще только два года, когда ты еще будешь в состоянии что-нибудь сделать»25.
Таким образом, Дюрер, как видно из дневника, составленного во время нидерландской поездки, был искренним последователем Лютера. В дневнике среди лиц, с которыми он общался, упомянуты многие активные деятели Реформации. Вполне вероятно, что он сам подвергался опасности ареста после выхода Вормского эдикта и что его быстрый отъезд из Брюсселя в Антверпен вызван страхом перед нидерландской инквизицией26, которая всеми мерами старалась пресечь пропаганду антикатолического учения. Однако в сложной обстановке того времени Дюрер сохранял способность трезво оценивать события и людей с позиций гуманиста, которым он неизменно оставался. Он видел начало открытой войны между обоими религиозными лагерями после публикации папской буллы от 15 июня 1520 г. В Нидерландах эта борьба проходила более остро, чем у него на родине, в Нюрнберге. Он видел, каким гонениям подвергся со стороны приверженцев папы Эразм Роттердамский, которого они рассматривали как зачинателя движения Реформации.
Эразм не присоединился к Реформации, так как не был убежден в том, что победа учения Лютера обеспечит осуществление идеалов гуманизма. И хотя Дюрер в возбуждении обращался к нему с упреками, негодуя на бездействие духовного отца гуманистов, позднее, по-видимому, он понял его позицию.
Вернувшись в Нюрнберг в июле 1521 г., Дюрер стал свидетелем раскола среди сторонников церковной реформы и начала разгоравшейся Крестьянской войны. В этих сложных условиях, когда Лютер должен был выбрать определённую позицию, «он, — по словам Ф. Энгельса, — протеже курфюрста Саксонского, почтенный виттенбергский профессор, ставший в одну ночь могущественным и знаменитым, великий человек, окруженный целой свитой приверженцев и льстецов, не колебался ни одной минуты. Он отрекся от народных элементов движения и перешел на сторону бюргеров, дворян и князей»27.
Дюрер, по-видимому, тяжело пережил как разочарование в своем кумире, так и ужасы Крестьянской войны с жестокими репрессиями против восставших. Об этом свидетельствует его явно сатирический проект памятника в честь победы над взбунтовавшимися крестьянами с трагической фигурой мирного земледельца, согнутую спину которого пронзил меч.
В Нюрнберге острая политическая борьба между различными фракциями движения Реформации непосредственно задевала и Дюрера. В частности, запрет вывешивать картины религиозного содержания в церквах вызвал замешательство среди художников. Когда в 1525 г. Нюрнберг официально объявил о своем присоединении к евангелической религии, Дюрер убедился в том, что действительность совсем не соответствовала тем идеалам, которые провозглашались в начале Реформации. То же произошло и с В. Пиркгеймером. После смерти Дюрера «Пиркгеймер разочаровался в лютеранстве, когда увидел «как сильно лютеровское слово расходится с делом».
Высказываний Дюрера о его отношении к событиям, происходившим в Нюрнберге после 1525 г.: к судебным процессам против анабаптистов и представителей других левых протестантских сект, делу «трех безбожных художников», в результате которого его ученики братья Бехамы и Георг Пенц были изгнаны из города, и т. д. — не сохранилось. Но о его позиции ясно свидетельствует написанная в это время знаменитая картина «Четыре апостола», которую он преподнес в дар Совету Нюрнберга, и предисловие к вышедшему в 1525 г. «Руководству к измерению с помощью циркуля и линейки». Дюрер выступил в защиту живописи от упреков ее в греховности, показав, какое важное место в духовной жизни общества она занимает28.
В 1524 — 1526 гг. Дюрер создал в технике гравюры на меди прославленные портреты Пиркгеймера, Фридриха Саксонского, Ф. Меланхтона и Эразма Роттердамского.
Эразм, сочинения которого оказывали на современников огромное влияние, послужил моделью для самых видных художников — Ганса Гольбейна-младшего (1493 — 1543), Луки Лейденского, Квентина Массейса (1466 — 1530). Но Эразму очень хотелось иметь портрет работы А. Дюрера. Оп писал 19 июля 1523 г. Пиркгеймеру: «Дюрера я приветствую от всей души. Это художник, достойный бессмертия. Он начал в Брюсселе мой портрет. Если бы только он закончил его!»29. В письме от 8 января 1525 г. просьба повторяется: «Я желал бы, чтобы Дюрер сделал мой портрет. Кто не мечтает о портрете работы столь великого художника? Но как это осуществить? Он начал в Брюсселе рисовать меня углем, но, вероятно, я уже давно изгладился из его памяти»30. В 1526 г. Дюрер закончил, наконец, работу над гравюрой, и, хотя Эразм остался не очень доволен ею, это изображение великого гуманиста навсегда украсило галерею портретов выдающихся деятелей эпохи Возрождения.
В последние неспокойные годы жизни Дюрер интенсивно занимался научными исследованиями, готовил к печати свои сочинения. Вышедшее в 1525 г. «Руководство к измерению с помощью циркуля и линейки» сразу принесло ему славу крупнейшего геометра, а в «Некоторых наставлениях к укреплению городов, замков и местностей», опубликованных в 1527 г., он проявил талант и познания замечательного инженера-фортификатора.
После поездки в Нидерланды здоровье Дюрера сильно пошатнулось. В путевом дневнике он жалуется на «удивительную болезнь», не слыханную им ранее, которая впервые настигла его в Зеландии, а весной 1521 г. привела к «горячке с потерей сознания, плохим самочувствием и головной болью»31. По-видимому, эта болезнь прогрессировала и послужила причиной смерти великого художника. Дюрер умер 6 апреля 1528 г. и был похоронен на нюрнбергском кладбище Иоганнесфридхоф.
Это печальное событие нашло отклик у самых выдающихся людей Европы, в том числе Эразма Роттердамского32 и Филиппа Меланхтона, который писал: «Мне больно, что Германия потеряла столь великого человека и художника»33. В. Пиркгеймер посвятил памяти друга элегию, выразив в стихах свое глубокое горе. В ней есть проникновенные слова:
«Ты, с кем я связан теснейшей дружбой уже многие годы,
Альбрехт, которого я люблю сильнее, чем собственную душу,
Которому всегда все мог поверять в откровенной беседе,
Злая, что все это пребудет в душе у верного друга,
Зачем так неожиданно ты покидаешь неутешного друга,
Злосчастный,
Уходишь поспешно туда, откуда возврата нам нет?..»34
Вскоре после смерти Дюрера из печати вышел его трактат «Четыре книги о пропорциях человеческого тела»35. Он был закончен еще в 1523 г., но автор считал, что читатель должен познакомиться сначала с его сочинением по геометрии «Руководство к измерению с помощью циркуля и линейки». Теперь, после этой публикации, жизненный труд Дюрера-ученого был завершен.
- 1. Дюрер А. Дневники, письма, трактаты/ Вступительная статья, перевод и коммент. Ц. Г. Нессельштраус. Л.; М.: Искусство, 1957, т. 1, с. 103 — 180.
- 2. См. библиография, 90, с. 18.
- 3. Дюрер А. Дневники, письма, трактаты/ Вступительная статья, перевод и коммент. Ц. Г. Нессельштраус. Л.; М.: Искусство, 1957, т. 1, с.118.
- 4. Там же, с. 129.
- 5. Подробное описание путешествия вместе с его картой дал М. Таузинг, см. библиография, 248.
- 6. Там же, с. 160 — 161.
- 7. Там же, с. 118.
- 8. Там же.
- 9. Там же, с. 114 — 116.
- 10. Там же, с. 117.
- 11. Там же, с 146.
- 12. Там же, с. 116.
- 13. Там же, с. 113.
- 14. Там же, с. 116.
- 15. Там же, с. 118.
- 16. Там же, с. 138.
- 17. См. библиография, 188.
- 18. Дюрер А. Дневники, письма, трактаты/ Вступительная статья, перевод и коммент. Ц. Г. Нессельштраус. Л.; М.: Искусство, 1957, т. 1, с. 113, 120, 143.
- 19. Там же, с. 113.
- 20. Там же, с. 188 — 189, 203.
- 21. Там же, с. 98.
- 22. Там же.
- 23. Там же, с. 150 — 153.
- 24. [Там же, с. 152.
- 25. Там же, 152-153.
- 26. См. библиография, 187, 188.
- 27. Энгельс Ф. Крестьянская война в Германии. — Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 7, с. 365 — 366.
- 28. См. библиография, 255.
- 29. Дюрер А. Дневники, письма, трактаты/ Вступительная статья, перевод и коммент. Ц. Г. Нессельштраус. Л.; М.: Искусство, 1957, т. 1, с. 200.
- 30. Там же.
- 31. Там же, с. 148
- 32. Там же, с. 206.
- 33. Там же.
- 34. Перевод Л. Н. Немилова. Цит. cм. библиография, 80.
- 35. См. библиография, 20.
Добавить комментарий