1.4

В юности Капица не срезал телефонных трубок, может быть, потому, что телефонов было несравненно меньше. Зато в достаточ­ном количестве были другие соблазны и другие трудности.

Реальное училище Капица закончил с отличием. Хотел поступать на физико-мате­матический факультет Петербургского уни­верситета. Его не приняли: реальные учили­ща готовили для поступления в технические институты, училища не давали своим вы­пускникам «Аттестата зрелости», а следова­тельно, и права поступления в университеты. В реальных не проходили греческого и латыни, а университетское начальство придерживалось раз и навсегда установленных правил и делать исключение даже «ради очевидных способностей абитуриента Петра Капицы» было отнюдь не намерено. Он по­ступил на электромеханический факультет Политехнического института. Ему повезло.

Санкт-Петербургский политехнический имени Петра Великого находился на особом положении: он подчинялся Министерству финансов, а оно было богатым и либераль­ным в отличие от Министерства просвеще­ния, которое было бедным и реакционным.

К тому же, в отличие от других техниче­ских институтов России, Петербургский по­литехнический был задуман не как высшая техническая школа, а как технический уни­верситет. Основатель института министр фи­нансов Витте писал, что стояла задача со­здать «такую организацию, которая наибо­лее способна была бы развивать молодых людей, давать им общечеловеческие знания, вследствие соприкосновения с товарищами, занимающимися всевозможными специаль­ностями».

Пользуясь своим влиянием, Витте при­гласил в институт многих опальных профес­соров, известных не только в академических, но и в полицейских кругах.

Среди создателей института были химик Менделеев, металлург Чернов, изобретатель радио Попов. Лекции читали Меншуткин, Крылов, Шателен. Много сил было затраче­но, чтобы в царской России, в молодом инсти­туте, не имеющем еще своих традиций, уста­новить разумные порядки.

Витте не интересовали политические убеждения институтских профессоров. Про­мышленность требовала хороших специалис­тов, а не просто верноподданных холуев. С этим уже нельзя было не считаться.

В Политехническом строились прекрас­ные общежития, библиотеки, лаборатории. Витте не скупился. Из-за своей щедрости он имел массу неприятностей при дворе, но, тем не менее, заказывал оборудование у луч­ших германских и английских фирм.

Министерство просвещения писало до­кладные на высочайшее имя. Критиковались учебные программы, строились козни, дела­лись намеки. В воспоминаниях Витте читаем: «Я встречал затруднения в органи­зации и устройстве этого института не только в смысле денежных затрат, ибо мне указали, когда я задумаю что-нибудь такое сделать, то нахожу деньги, а когда просят у меня на свои потребности, я скуплюсь, но кроме того, я встречал затруднения и поли­тические, мне указали, что я устраиваю та­кое заведение, которое впоследствии может внести смуту, говорили: разве мало у нас университетов, и с университетскими   сту­дентами мы не можем справляться, постоян­ные беспорядки, а тут Витте под носом же­лает устроить еще новый громадный универ­ситет, который будет новым источником всяких беспорядков».

Очень скоро возник, или, как пишет Вит­те, «явился вопрос», кто будет директором Политехнического. Нужно было назначить человека порядочного, но не возбуждающе­го в высших сферах никаких сомнений.

Директором Политехнического был назна­чен отставной капитан гвардейской пешей артиллерии Андрей Григорьевич Гагарин. У Гагарина были отличные анкетные данные.

Мама Гагарина служила статс-дамой, же­на была княжной Оболенской, два брата ко­торой — Александр Дмитриевич и Алексей Дмитриевич — состояли членами Государст­венного совета.  Такой кандидатурой при дворе были вполне довольны. А если учесть, что Гагарин был хорошим ученым и поря­дочным человеком, то станет понятно: Вит­те умел подбирать кадры.

Осенью 1912 года Капица был официаль­но зачислен в число студентов электромеха­нического факультета. До начала занятий он дал подписку о том, что обязуется выпол­нять институтские правила, получил «лек­ционный билет», мог носить студенческую тужурку с погончиками, на которых блестели две буквы «Р», что значило: «Petrus Primus», и фуражку с эмблемой Поли­технического института.

Преподаванию физики на электромеха­ническом факультете (или, как тогда гово­рили, отделении) уделялось особое внима­ние. Курс физики был поставлен по-новому, совсем не так, как в университете. Счита­лось, что основные знания студенты долж­ны получать не на лекциях, со слов уважае­мых лекторов, а в лабораториях, самостоятельно проводя эксперименты и анализируя полученные результаты.

Кафедрой физики заведовал профессор Владимир Владимирович Скобельцын, отец академика   Дмитрия Владимировича Ско­бельцына, специалиста по космическим лу­чам. Это был честный человек. В 1901 году после избиения студенческой демонстрации профессор Скобельцын подписал протест, где защитники отечества казаки назывались по­громщиками. У Скобельцына были неприят­ности. Но тем не менее всемогущий Витте пригласил Скобельцына преподавать во вновь созданный Политехнический.

Владимир Владимирович Скобельцын лю­бил свое дело. Это он пригласил на кафед­ру Абрама Федоровича Иоффе и добился его назначения, что было совсем не просто.

Доктор физики Иоффе был в плохих от­ношениях с университетскими авторитета­ми и к тому же был евреем. Скобельцыну пришлось долго убеждать начальство.

Инженер по образованию, Иоффе считал физику основой техники, старался привлечь будущих инженеров к научной работе. Он-то и стал первым научным руководителем студента Капицы.