5.3

Сборка первого турбодетандера происхо­дила со всей возможной тщательностью. Все было много раз проверено. Турбину запус­тили, она проработала меньше секунды, раз­дался резкий удар, звук, напоминающий что-то вроде «бжииг»... и все замерло.

Механики вытряхнули из разобранного кожуха кучу обломков, разжеванные, иско­верканные части турбины. Капица осмотрел их, повертел в руках, сказал: «Сегодня мы стали много умней».

Нужно сразу сказать, что еще много раз была команда: «Пуск!» После этого через се­кунду, через две, через десять минут «бжииг», и снова: «Сегодня мы стали много умней». Капица не огорчался (по крайней мере, всем присутствующим так казалось), тут же в мастерской он объяснял конструкцию но­вых деталей, обычно на пальцах, иногда, при­строившись к верстаку, рисовал эскиз и, толь­ко когда нужно было сделать более сложный чертеж, чертил дома.

В его домашнем кабинете рядом с чертеж­ным столом на полу лежала медвежья шку­ра. На этой шкуре он читал и думал о сво­ем детандере.

Наконец турбина была построена, испы­тана и представлена на экспертизу прави­тельственной комиссии. Выглядела турбина донельзя несолидной. Ее ротор весил всего 250 граммов, что само по себе давало повод для всяких шуток по первому кругу ассо­циаций. Но несмотря на все эти шутки, крошечная турбина пропускала ни много ни ма­ло 600 кубометров воздуха в час, и, чтобы обеспечить такую производительность, к ней был приставлен компрессор весом в три с половиной тонны. Это было удивительно: 600 кубометров в час!

Многие не верили. В институт зачастили не только те, кто хоть как-то был связан с кислородной проблемой, но и люди очень да­лекие от науки.

Референт Капицы Олег Николаевич Писаржевский пробовал записывать всех гос­тей. На память. Он завел специальную тет­радку, но гостей было слишком много. На экскурсию приходили депутаты Верховного Совета, знатные стахановцы, артисты ГАБТа и госджазоркестра под управлением Леонида Утесова. Гостей водили по лабораториям, показывали жидкий гелий и жидкий кисло­род. Для наглядности замораживали яблоко или какую-нибудь безделушку. Депутаты Верховного Совета радовались, как дети. Артисты хлопали в ладоши.

В институте привыкли к фотокорреспон­дентам и киношникам. Всепонимающие га­зетные репортеры, получая разрешение снять новую установку, советовались с Олегом Ни­колаевичем о самом эффектном ракурсе, а потом, конечно, «между нами» просили по­казать ту «скрытую трубочку, по которой из потайного бака подается жидкий воздух в таких больших количествах». Репортеров ничем не удивишь, но институтские старич­ки помнят, как осматривал турбодетандер профессор Герш.

Профессор обошел установку, посмотрел слив жидкого воздуха в дьюар. Петр Леони­дович спросил:

— Ну как, теперь вы убедились воочию?

— Да, убедился, — сказал Герш, — и это невероятно!

Испытания первого турбодетандера пока­зали, что его КПД достигает 80 процентов против тех шести, о которых знали все спе­циалисты.

Постановлением Экономсовета крупный машиностроительный завод должен был пе­ренять опыт института, двинуть дело даль­ше. Завод взял обязательства, включился, отрапортовал. Можно было надеяться, что из лабораторной модели промышленность ра­зовьет новый метод получения дешевого кис­лорода. К сожалению, вышло иначе. Несмот­ря на правительственные сроки, жесткие указания и торжественные обязательства, крупный завод не выполнял ни сроков, ни обязательств. О сложившейся ситуации Ка­пица рассказывает так:

— Присмотревшись к тому, что происхо­дило на заводе, нетрудно было понять при­чины задержки. На заводе были молодые талантливые инженеры и конструкторы, ко­торые отнеслись к нашему заданию с боль­шим интересом. Общее отношение заводско­го коллектива к новому заданию нельзя было назвать враждебным. Признавались польза и интерес нового, но у работников завода просто руки не доходили. Наши установки отнимали много сил, мешали выполнению плана, а по своему масштабу, как мелкое производство, в годовом балансе завода не играли никакой роли. Я думаю, что лучше всего можно охарактеризовать отношение за­вода к новым творческим начинаниям, вспо­миная и несколько перефразируя строки из Фауста:

К высокому, прекрасному стремиться,

Увы, житейские дела мешают нам.

И если годовой наш план осуществится,

То благо высшее относим мы к мечтам...

Год работы показал: надежды на то, что завод сможет самостоятельно развивать кис­лородную проблему, уже не существует. Ре­шено было изменить тактику. Задание было передано на другой завод, где был создан специальный цех и КБ, занятое исключи­тельно кислородом. Постановлением Эко­номсовета подбор кадров этого цеха и конструкторского бюро, а также техническое руководство работой было передано инсти­туту.

В академическом, сугубо научном учреж­дении, призванном двигать большую науку, пришлось решать сугубо практические воп­росы. Определялись оптимальные режимы, количество потребляемой электроэнергии, время постоянной работы.

Через полтора года на Опытном заводе наконец построили несколько установок, уже не лабораторных, а вполне промышленных. Но началась война, заставившая отнестись к проблеме получения дешевого кислорода гораздо серьезней.